Образ Катыни в контексте эпохальных событий
4 февраля 2016 года, в Екатеринбурге, в книжном магазине им. Юзефа Пиотровского, что находится в Ельцин Центре, состоялась презентация книги «Убиты в Катыни» (Москва. Общество «Мемориал». Изд-во «Звенья», 2015).
До сих пор упоминание о Катыни у многих вызывает вопрос: «Почему эти «упёртые» поляки с таким единодушием, а также некоторые «упёртые» россияне, вопреки единодушию, «уцепились» за Катынь и не хотят оставить её в покое?»
Что поделаешь – не могут. А почему? Ответ исчерпывающе дан в этом фундаментальном издании, которое является совместным проектом «Мемориала» (Москва) и Центра Карта (Варшава). Издана книга тиражом 1000 экземпляров на пожертвования частных лиц.
Потребовалось немало лет, чтобы книга о трагическом событии в Катынском лесу вышла на русском языке именно в данное время, именно в России и вобрала в себя все результаты исследований в Польше, Германии, России и других странах за многие десятилетия. Этот огромный объём работы, изложенный на 930-ти страницах книги большого формата, даёт, наконец, составителям обоснованное право назвать её так, а не иначе: «Убиты в Катыни. Книга памяти польских военнопленных – узников Козельского лагеря НКВД, расстрелянных по решению Политбюро ЦК ВКП(б) СССР от 5 марта 1940 г.»
Главная новизна книги в том, что в ней впервые на русском языке опубликован полный список группы жертв из Козельского лагеря. Книга возвращает нас к истокам, к узникам только одного из лагерей, Козельского, и к Катынскому лесу, где они были расстреляны весной 1940 года. Их могилы по стечению обстоятельств были обнаружены только в 1943 году. И только в 1990 году Советский Союз официально признал, что советскими органами совершён расстрел польских военнопленных не только из Козельского, но из Осташковского и Старобельского лагерей НКВД.
Книгу презентовал А. Э. Гурьянов, известный в России и за границей историк, руководитель польской комиссии «Мемориала» (Москва) и ответственный составитель издания. Она была передана в дар Областной библиотеке им. Белинского, Областной межнациональной библиотеке, Обществу «Мемориал» в Екатеринбурге и Польскому обществу «Полярос».
В своей лекции, обращённой к разновозрастной аудитории (около 150 человек), А. Э. Гурьянов с восхищающим профессионализмом рассказал о сложностях, с которыми столкнулись составители в работе над книгой, о тех препятствиях, с которыми сталкиваются исследователи в окончательном разрешении катынского дела. В своём доверительном общении со слушателями он постоянно подчёркивал значение тех «многих и многих» (имена их частично озвучены в книге), кто в большом и малом помогал хранить память о Катыни.
И действительно, «Убиты в Катыни» – это не только книга памяти. Суммарно – это ещё и книга о тех «многих и многих», кто в сложнейшей борьбе памяти с беспамятством, правды с ложью год за годом создавали, можно сказать, своеобразный сюжет книги. Он сложен в своих поисках и находках, наполнен острыми коллизиями, которые всё же разрешались, несмотря на, казалось бы, тупиковые ситуации, непредвиденные обстоятельства. И это является светлым контекстом, благословенным лучом, озаряющим эту, по сути своей, трагическую книгу.
Образно говоря, эти «многие и многие» по велению сердца стояли в почётном карауле, невидимо, у могил тысяч и тысяч расстрелянных польских офицеров сначала в Катынском лесу, затем в Медном и Харькове. И будут стоять! Потому что тихое сопротивление, как показывает опыт, может объединять миллионы людей. А ещё потому, что фундаментальная ценность – правда – неистребима.
Несмотря на огромность документального материала, собранного в книге, благодаря продуманному составителями его размещению, читатель легко в ней ориентируется. Издание делится на части, которые в комплексе представляют доказательную базу для решения проблемы признания польских военнопленных жертвами политических репрессий, а также требующей уже давно юридической квалификации злодеяния, совершённого весной 1940 года.
В первой части представлены три архивных документа из пакета №1.
- Докладная записка Наркома внутренних дел СССР Берии в ЦК ВКП(б) Сталину от 5 марта 1940 года.
- Выписка из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. с решением о расстреле военнопленных и заключённых западных областей Украины и Белоруссии.
- Записка председателя Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР А. Шелепина первому секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущёву от 3 марта 1959 года.
Первые два документа доказывают политический мотив репрессии: «Исходя из того, что они являются закоренелыми, неисправимыми врагами советской власти», а также указывают прямых виновников катынского преступления. Третий документ подтверждает, что основанием для расстрела польских военнопленных было решение Политбюро, а также свидетельствует, что личные дела на каждого военнопленного существовали вместе с протоколами «заседания тройки» и были засекречены.
Все три обнародованные в 1990 г. документа подверглись тщательной экспертизе и признаны официально действительными. Они подтверждают ту правду, о которой неофициально знали тысячи и тысячи людей, в том числе и те, которые скрывали её в тщательно засекреченных архивах, оберегая «честь мундира». Эти документы свидетельствуют, что параллельно с уничтожением военнопленных из Козельского лагеря были расстреляны польские узники из Осташковского и Старобельского лагерей НКВД, а также заключённые из западных областей Украины и Белоруссии.
Во второй части скомпонованы фотографии эксгумации 1943 года в Катынском лесу, на основании которых были установлены личные данные расстрелянных. Они свидетельствуют о свершившемся расстреле военнопленных из Козельского лагеря НКВД и о дате их расстрела.
Как уже было сказано, главная новизна книги «Убиты в Катыни» убедительно представлена в третьей её части, занимающей 90% издания. В ней впервые на русском языке опубликован полный поимённый список группы жертв Козельского лагеря 4415 узников. Она состоит из биограмм (кратких биографических данных по состоянию на 1939).
Более половины биограмм снабжены фотографиями. Вся заложенная в биограмме информация даёт возможность получить представление о каждой конкретно расстрелянной личности. Известны его имя и фамилия. Имена родителей. Год и место рождения. Семейное и социальное положение. Учебное заведение, которое он окончил или откуда был призван в армию. Дата и место взятия офицера в плен. Дата прибытия в лагерь. Дата отправки из Козельского лагеря в распоряжение УНКВД по Смоленской области. В каждой биограмме указаны источники, в которых числился расстрелянный. Козельские списки – предписания НКВД обеспечивают полноту поимённого списка жертв.
Таким образом, помимо невероятной ценности источниковой базы книги и неумолимости логики фактов, сквозь лаконизм её стиля в ней очень ярко вырисовывается образ Катыни в его эмоционально-экспрессивном измерении. Образ многогранный, многоликий, многозначащий. Он сформирован составителями в деталях и нюансах. Во всей сложности юридической, исторической, политической, морально-этической его составляющих. Неслучайно поэтому он притягивает к себе людей самой разной ориентации, вызывает у них далеко идущие аналогии, сопоставления, противопоставления, ассоциации, разнообразный спектр оценок. Катынь окружена стереотипами, домыслами, предположениями. Вызывает неудержимые вопросы. И это понятно. Когда мы имеем дело с проблемой, где сцеплены в крепкий запутанный узел правовые, этические, политические и мировоззренческие оценки, вопросы справедливости, национального духа, как это видно на примере Катыни, разрешение проблемы затягивается на многие и многие десятилетия. Тем не менее, как свидетельствует книга «Убиты в Катыни», благодаря обновлению и умножению знаний за эти десятилетия, публикациям научной литературы, документальных источников, незаметно для одних и ощутимо для других, перелом в восприятии Катыни в России уже совершился. Она уже прочно вошла в её историю, даёт о себе знать в самых неожиданных обстоятельствах.
Например, одной из особенностей Катыни является то, что она непостижимым образом заявляет о себе в эпохальные периоды всемирной истории, ошеломляет мировое сообщество, взывая к правосудию, и снова исчезает в паутине замалчивания.
Обратимся кратко к истории катынского дела. В июле 1941 г. войска Вермахта оккупируют Смоленск. По стечению обстоятельств (они описаны во многих источниках), немецкие оккупационные власти в Катынском лесу обнаруживают массовое захоронение расстрелянных польских офицеров. При участии Технической комиссии Польского Красного Креста власти нацистской Германии проводят детальную эксгумацию останков убитых польских граждан. При большинстве останков были обнаружены различного рода документы (удостоверения личности, письма, справки, даже дневники), на основании которых были составлены первые списки расстрелянных, а также установлено место их последнего пребывания: Козельский лагерь НКВД и время смерти (апрель-май 1940 года).
Ход работ и результаты эксгумации, а также списки убитых, были обнародованы. Так воюющий мир всколыхнуло беспрецедентное событие: расстрел военнопленных (тем более массовый) является, в соответствии с международными конвенциями, тягчайшим преступлением против законов и обычаев ведения войны.
Поимённые списки узников Козельского лагеря в течение десятилетий дополнялись и неоднократно издавались в разных странах. После 1990 года они были обогащены за счёт использования рассекреченных архивных документов. И что особенно ценно, за счёт рассекреченных списков – предписаний НКВД об отправке военнопленных из лагерей в областные управления НКВД, осуществивших расстрелы. Так в 2000 г. вышло монументальное издание в Варшаве «Катынь. Кладбищенская книга польского военного кладбища». И наконец, издана на русском языке книга «Убиты в Катыни», в которой существенно дополнены некоторые документальные источники. Получилась живая книга о неживых.
Но вернемся в сентябрь 1943 года. Красная Армия освобождает Смоленск. И только в январе 1944 г. верховная власть СССР создает свою правительственную комиссию во главе с академиком Н. Н. Бурденко по расследованию катынского преступления. Комиссия делает вывод, что массовый расстрел польских офицеров был совершён не весной 1940 г., а осенью 1941 г. немецкими оккупантами.
Так возникло катынское дело, вращаясь вокруг сложнейшей коллизии: одно из противоречащих друг другу суждений ложно. Значение и масштабы этой коллизии не сразу проявили себя.
1945-1946 годы. Впервые за всю историю всевозможных войн был создан в Нюрнберге Международный Военный Трибунал, призванный осудить главарей нацистской Германии за преступления в ходе II мировой войны. Не умаляя прогрессивного значения этого процесса, скажем, что он был судом победителей над побеждённой Германией, в числе которых Советский Союз играл значительную роль. Таким образом, для представителей советской юстиции на этом процессе создавались все предпосылки «утопить» в море кровавых злодеяний нацизма и катынское преступление. По инициативе советской стороны обвинение предложило включить катынское дело в раздел «Военные преступления. Убийства и жестокое обращение с пленными». Основанием для обвинения были выдвинуты выводы, сделанные комиссией Бурденко. В «Сообщении Специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров» была указана дата расстрела: сентябрь 1941 г. Козельский лагерь вообще не упоминался, а число расстрелянных называлось 11000 – для убеждения, что в Катыни лежат все пропавшие польские военнопленные, чтобы никто не пытался искать их в других местах. Советские прокуроры квалифицировали это преступление как военное преступление и преступление против человечности, но трибунал вину нацистов признал недоказанной. И не включил Катынь в заключительное обвинение.
В дальнейшем Катынь представляет одно из испытаний на прочность коммунистической доктрины, которая всё шире и шире завоёвывает послевоенный мир. Продолжается распад мировой колониальной системы. Советский Союз становится ядерной державой, готов к освоению космоса. Эти и другие достижения дают повод первому секретарю КПСС Н. С. Хрущёву заявить на весь мир, что нынешнее поколение советских людей, на базе научно-технической революции, будет жить при коммунизме.
В контексте этих триумфальных событий, как нам сейчас известно, весной 1959 года появилась совершенно секретно в одном экземпляре записка председателя Комитета государственной безопасности СССР Шелепина к Хрущёву. В ней Шелепин предлагает ликвидировать все дела в количестве 21.857, которые хранятся в особо засекреченной комнате после расстрела польских военнопленных весной 1940 года. С его точки зрения, во-первых, они не представляют ни оперативного интереса, ни исторической ценности. Во-вторых, потому что во всём мире в отношении расстрелянных утвердилась официально версия комиссии Бурденко «все ликвидированные там поляки считаются уничтоженными немецкими оккупантами». И в-третьих, потому что какая-либо непредвиденная случайность может привести к расконспирации проведённой операции со всеми нежелательными для нашего государства последствиями (полный текст записки на стр. 27-28 издания). То, что не удалось доказать советской юстиции в Нюрнберге, удалось осуществить при помощи советской и зарубежной коммунистической пропаганды, сделав бескровно жертвами изощрённой лжи о Катыни сотни миллионов людей во всём мире и в Советском Союзе.
Спустя полвека после Нюрнберга и тридцать лет после секретной записки Шелепина, Катынь снова заявляет о себе в контексте очередных эпохальных событий, дополняя новыми гранями свой образ.
В 80-е годы XX века начинается так называемая перестройка в СССР. В 90-е годы совершается распад Советского Союза и в целом мировой коммунистической системы. На короткий срок приоткрываются советские архивы. Первый (и последний) президент СССР М. С. Горбачёв передаёт первому (но не последнему) президенту России Б. Н. Ельцину, вместе с ядерной кнопкой, особой важности засекреченный пакет №1, в котором хранились документы, касающиеся катынского преступления. Он в свою очередь передает их первому президенту независимой Польши Леху Валенсе. Была ли это «непредвиденная случайность», которая привела «к расконспирации» Катыни, не так важно. Думается, что значительную роль здесь сыграл контраст несоответствия между советской пропагандой и фактами, известными полякам и советским гражданам по личному опыту соприкосновения с советской системой, где партия решала, что будет считаться истиной, а что нет. Но такова особенность Катыни – Правды предстоять перед миром в самых непредсказуемых обстоятельствах и ошеломлять, шокировать жертв лжи.
В связи с обнародованием документов из папки №1 (подлинники напечатаны в книге), в которых указаны виновные в катынских расстрелах, а также исполнители, снова встал вопрос о юридической квалификации этого злодеяния.
В сентябре 1990 года Главная военная прокуратура РФ (далее ГВП) создаёт следственную группу, в которую вошли военные прокуроры из ГВП. При следственной группе была создана экспертная комиссия в составе историков, юристов, криминалистов, специалистов по судебной медицине, которая оказывала следствию консультативную помощь. Следственной группой была проведена эксгумация останков военнопленных в массовых захоронениях под Харьковом и возле села Медное (под Тверью). Выяснилось также, что место захоронения польских пленных (в двух километрах от с. Медное) не было занято немцами.
Следствие велось в невероятно сложных политических обстоятельствах, затрагивало большой круг политико-психологических инстинктов, глубоко устоявшихся стереотипов. Коротко говоря, события эпохи сталинизма сложно было рассматривать с академических правовых позиций. В 1994 году под давлением своего руководства прокурор ГВП, руководивший следствием, вынес постановление о прекращении уголовного катынского дела. При этом он, во-первых, квалифицировал катынский расстрел так же, как и советские прокуроры – по уставу Нюрнбергского трибунала – как военное преступление и преступление против человечности, и во-вторых, перечислил всех виновников расстрела от Сталина и членов Политбюро до рядовых исполнителей. Так как ни юридическая квалификация, ни полный список виновных во главе со Сталиным не устроили руководство ГВП и Генерального прокурора РФ, они вынуждены были отменить постановление о прекращении дела, отстранив прежнего следователя и заменив его новым. В 2004 году уголовное дело было прекращено ГВП «за смертью виновных». ГВП признала виновными только несколько человек из руководящего состава НКВД, а не руководителей советского государства. По мнению ГВП, их действия в отношении польских военнопленных основывались на уголовно-правовом мотиве и не имели целью уничтожения какой-либо демографической группы. Оставим юристам и в дальнейшем разбираться в правовой оценке катынского дела. Отметим, что оно для многих является «гвоздём в сапоге». Отсюда и выводы.
В настоящее время несмотря на то, что в официальная Россия признаёт, что катынское преступление было осуществлено советским государством по распоряжению верховной власти СССР, исполнено советским государственным ведомством НКВД, что жертвами стали 22 тысячи польских граждан, можно считать, что адекватной правовой оценки оно в России не получило. И снова брошено в замкнутый круг секретного бумагооборота. И хотя о Катыни известно достаточно, Главная военная прокуратура и российские суды отказываются признать жертвой преступления каждого в отдельности военнопленного, объявляя всех расстрелянных безликой анонимной массой. ГВП отказывается принять к рассмотрению ходатайства родных жертв о признании их близких репрессированными, а российские суды не признают эти отказы незаконными. ГВП и суды выдвигают необоснованный аргумент об отсутствии поимённых списков жертв.
Проблема здесь в том, что не сохранился ни один советский документ, в котором прямо говорится, что какой-либо польский военнопленный был приговорён на основании решения Политбюро к высшей мере наказания, а поимённые постановления о расстреле (формально вынесенные «тройкой») были уничтожены КГБ в 1959 году вместе с личными делами узников лагерей, а также актами, что ВМН исполнена. Шелепин в своей записке Хрущёву предлагает: «…можно оставить протоколы заседания тройки НКВД СССР, которая осудила указанных лиц к расстрелу, и акты о приведении в исполнение решений троек. По объёму эти документы незначительны и хранить их можно в особой папке».
Были ли уничтожены личные дела расстрелянных, решения троек и акты? Соответствующего акта об их уничтожении нет. Возможно, они хранятся еще более усиленно засекреченными. Ни один из этих документов не предъявлен государственными органами России для дальнейшего следствия по Катыни. Нет ничего удивительного в том, что оно зашло в тупик, но всё же будет окончательно завершено при условии рассекречивания всех документов, необходимых для его завершения.
Так что катынское дело, хотя оно необоснованно закрыто Главной военной прокуратурой, продолжается. Для его дальнейшего разрешения очень важную роль суждено сыграть книге «Убиты в Катыни».
«Цель настоящего издания», – заявляет Международное Общество «Мемориал» в предисловии к книге, «не только опубликовать, наконец-то, на русском языке список жертв Катыни, дополненный данными, полученными в результате исследований российских и польских историков. Мы считаем необходимым представить общественности наше понимание гражданской ответственности за преступления прошлого. Оно не в том, чтобы громко каяться и бить себя в грудь, и не в том, чтобы указать виновного и на этом успокоиться. Оно – в усилиях, которые общество прилагает, чтобы преодолеть последствия этих преступлений, раскрыть всю правду о них и сохранить память о людях, ставших их жертвами».
Эта цель «Мемориала» делает образ Катыни вневременным, не имеющим срока давности символом уникального противоборства правды и лжи, памяти и беспамятства, проблем в настоящее время очень и очень актуальных не только в России но и во всём мире.
Автор текста: Первый президент Польского общества "Полярос" Чеслава Петрушко